Kloun писал(а):Что такое гротескность ?
Болезненная преувеличенность черт.
Клоун, я не буду заниматься тут мультицитированием. И не буду бросать едкие фразы по поводу диагноза "шизофрения" и пожеланий посетить психитара. Даже не спрошу, где ты такую траву покупаешь.
Я скажу, как думаю. Возможно, я буду несколько резок, но поверь, я желаю тебе добра.
Твое пояснение, не бессмысленно, хоть и загорожен этот смысл непонятно чем. Ты выбрасываешь из своих текстов нужные слова и оставляешь не нужные.
То что ты описал, из самого текста, не выудит и самый лучший психоаналитик.
Именно такое коверкание смысла иногда принято называть модернизмом в литературе. А это стеб, стеб над классическим искусством.
Литературу (или то что пытвется быть на нее похожим) пишут ведь не для себя, для других. А в твоих записях разобраться могут два существа. Перефразируя скажу:"Перед Клоуна мудростью и интеллектом, покорно головы склоним, хотя понятен он двоим, себе и, временами Богу".
И что бы совсем не оффтопить новый (на самом деле не очень) рассказ. И пускай за такое содержание наш молератор съест меня с потрохами
выложу все равно.
Помогите придумать название, а то нынешнее, по моему, не очень подходит.
МОТЫЛЕК
Маршрутка тряслась по колдобинам. Осеннее, но еще по-летнему жаркое солнце заглядывало в салон, превращая его в раскаленную духовку. Окна не открывались, поток воздуха из единственного люка облегчения не приносил, но Макс не жаловался. Он надеялся скоро приехать домой, принять душ, налить холодного сока и завалиться отдыхать. Не так много забот в 11 лет.
- Водитель, на следующей! – крикнул парень.
Молчание пустого салона было ему ответом.
«Вот, так и думал, не услышал!» - подумал Макс, когда мимо промелькнула его остановка.
- Водитель, я просил на остановке!!! – опять молчание в ответ, и похоже транспорт тормозить не собирается. Микроавтобус свернул со своего маршрута в незнакомый отроку район.
- Черт, водитель, да остановите чертову маршрутку в конце-концов! – закричал Макс, человек за рулем, похоже, и не собирался остановиться. Мало того, заглянув в окошко, парень подумал, что шофер его и не слышал.
- Я буду кричать! – завопил Макс, мигом превращаясь в испуганного ребенка, чего врать, ситуация напугала его не на шутку. – Все, я звоню в милицию!
Макс врал, индикатор приема говорил, что здесь мобильный не ловит, а крики ничего не давали, оставалось надеяться, что все же их кто-то услышит. Парень уже был недалек от паники, но еще не набрался смелости бросаться на водителя или прыгать на ходу. За окнами замелькали складские постройки, и детский ужас уже был готов излиться буйной истерикой, когда маршрутка замедлила ход и остановилась. Макс глянул в окошко, отделявшее пассажиров от водителя, но шофера не увидел, куда же он мог пропасть? Ну, и слава Богу.
Выходить было несколько боязно, однако, необходимо, мало ли куда еще рванет этот полоумный микроавтобус.
Туфли Макса коснулись пыльной грунтовки. Он осмотрелся. Вдоль разбитой разогретой солнцем дороги, некогда покрытой асфальтом, а ныне пребывающей в плачевном состоянии вытянулись серые заборы и стены складов. Полная тишина и безлюдность создавали иллюзию заброшенности, будто не осталось людей на Земле и только ты один среди недружелюбных серых стен, испуганный и беспомощный.
Макс обернулся, и не увидел привезшей его маршрутки, а ведь не могла она уехать бесшумно, и, тем не менее, ее нет, растворилась как иллюзия. Зато, узрел единственные раскрытые настежь ворота. Казалось, солнечный свет трусливо ежится, боясь проникнуть за мрачную завесу разверзнутой пасти складских стен. Из темноты, казавшегося бескрайним помещения, тянуло холодом, пробирающим до костей, и это в жаркий день ранней осени.
По-хорошему, стоило зайти и позвать кого-нибудь из взрослых, мобильный все еще не ловил, но некий иррациональный страх, заставляющий топорщиться волосы на затылке, внутренний голос, отговаривали от попытки, оттягивая от входа в мрачные стены незнакомого помещения.
И второй раз за день Макс почувствовал себя семилетним трусливым сопляком. Тихий голос нашептывал в левое ухо: «Зайди, ты знаешь, это правильно, чего бояться? Не будь дураком, иди, не бойся, ничего не будет...». Парень сделал шаг, другой, пересек линию тени, войдя на склад, и поежился от холода. Изнутри помещение не казалось таким огромным и темным. Только в дальнем конце пустого склада шевелился сгусток мрака.
«Беги без оглядки», - говорили чувства. «Это всего лишь еще одна дверь», - говорил разум. «Там кто-то наверняка есть, он, поможет, позвонит родителям», - нашептывал на ухо голос. Макс стоял на месте разрываемый различными желаниями.
Из ступора его вывел визг тормозов. Парень оглянулся и увидел как из черного о автомобиля представительского класса, прорывая клубы пыли, поднятой стремительным движением и внезапной остановкой, вышли двое: парень и девушка. Макс и так был на грани и непременно бросился бы бежать, если бы не застыл, завороженный удивительной красотой прибывшей. Черный деловой костюм, вопреки обыкновению, только придавал женственности, где нужно, подчеркивая фигуру, кроткая стрижка отнюдь не выглядела мальчишеской, а неземной красоты лицо довершали глаза. Эти зеркала души, даже любую дурнушку сделали бы первой красавицей, а так, Максу оставалось только удивляться, как при ее виде мужчины не падают в обморок.
- Стой! Назад, не иди, - серебряным звоном разлился ее голос, и Макс, в свои 11, понял, что влюбился, на всю жизнь.
- Не верь им! – раздалось позади и, бросив взгляд через плечо, парень увидел как от сгустка мрака, про себя все еще именуемого дверью, отделилась фигура. Вместе с приближавшимся мужчиной, обладавшим таким знакомым голосом, приближались и холод и тьма. – Они тебя не тронут! Ко мне!
- Сюда, скорее! – вскрикнула девушка, так и не пересекая границу тени, отделявшую помещение склада, и столько чувств было в ее голосе, что Макс даже не задумался, кому подчиниться.
Догоняя мальчишку, к выходу несся тенью человек, вышедший из мрака, неся с собой тьму и холод. Уже у самого выхода он, краем пальцев зацепил Макса, однако парень, хоть и пронзенный холодом до костей вышел на свет.
Направляясь к красавице, мальчуган не видел как в грудь его преследователя, с трудом, будто бы проламывая барьер, выскочившего из тьмы, ударили трассирующие пули из пистолета напарника девушки. Макс видел только ее лицо, и даже холод от прикосновения человека из склада отступил.
С плеском на дорогу рухнуло тело убитого и растеклось черной жижей. Девушка, отвела взгляд, в эту же секунду наваждение отпустило парня, и он, оглянушись, испугано ойкнул.
- Кто вы такие? – мальчик не стал тараторить, выкрикивая глупые предположения вроде «ночной дозор» или «люди в черном», он спросил уверенно и серьезно. – И что это было?
- Не беспокойся, малыш, мы галактическая разведка, - снова радугой разлился в воздухе голос девушки. Макс взглянул изподлобъя и произнес:
- Не разговаривайте со мной как с ребенком! Если не хотите говорить, не говорите, просто отвезите родителям, пожалуйста, только не надо со мной сюсюкаться! – в ответ на его гневную тираду девушка улыбнулась.
- Хорошо, полезай в машину, я все тебе объясню.
Макс сел в автомобиль без раздумий, не для того его спасали, что бы теперь учинять всякие пакости. Да и голоса-интуиции молчали.
Девушка умостилась рядом с мальчишкой, а ее напарник молча уселся за руль, провернул в зажигании ключ и повел автомобиль прочь от злополучного склада.
- Держи, - сказала спасительница, протягивая Максу шоколадку. – Молчи и слушай, раз напросился.
Мы служим в малоизвестном подведомстве одной правительственной организации, ее название тебе все равно ничего не скажет. Так вот, имеем мы дело со всякой паронормой и даже кое-как наловчились с ней бороться. Встречается она не так часто, да и гос интересов, по большей части не затрагивает. И быть бы проекту, погребенным под ворохом бумаг, третьеразрядным ведомством с копеечным бюджетом, не случись очередным пострадавшим стать сыну одной очень влиятельной особы. Кое-как паренька тогда спасли, нашими усилиями, за что и получили простор деятельности и сносное финансирование. Хотя, думаю, тебя не это интересует, - девушка замолкла.
Нахмуренные брови, несмотря на доедаемый шоколад, делали лицо Макса совсем не детским. Управившись с угощением, он задумался, а потом произнес:
- Кто или что это было? – и вопрос прозвучал не по-детски.
- Трудно вот-так это объяснить. Мир не так прост, как кажется. То, что ты видел, это воплощение, маска некой большой силы. Эта сила далеко не единственна. Не знаю, как они выбирают людей, но их интересуют только некоторые, вроде как бабочки. Они собирают души. Такую-сякую, приходят за совершенно разными людьми, старыми, зрелыми, молодыми... И ты их чем-то заинтересовал, как красивый жучок коллекционера.
Парень побледнел.
- А как вы меня нашли?
- Ты звал и мы пришли. Ты кричал, и мы почувствовали, - очень туманно сказала девушка.
- Вы меня защитите? – спросил Макс, с надеждой в глазах.
- Если тебя не поймал один, не значит, что будет новая попытка, так уж случилось, что та же самая сила не сможет за тобой охотиться, можно сказать что такова их природа, правила их игры, но может придти другой. А может и не придти, - девушка сочувственно посмотрела на Макса. – Но вот, если с тобой что-то случится, я почувствую.
Она дала мальчику тонкий браслет из желтоватого металла, как только Макс его одел, браслет затянулся на запястье, и по его поверхности побежали яркие солнечные светящиеся символы. Парень заворожено смотрел на них.
- Это еще и оберег, защитит от мелких пакостей. Смотри, так ярко, он на любом не горел бы. Символы – это ты, твоя душа и чем они бледнее, тем она мертвее. Пока они горят, тебя могут искать. Это твоя душа, потенциал, сила. А знаешь, почему они приходят не за всеми? Я думаю, они приходят только за теми, у кого душа живая, ищущая, найди свое место в жизни, нишу, и они отстанут, или бойся до дрожи, за таким они тоже не придут. Если сможешь, - добавила она грустно.
Мальчик задумчиво погладил запястье, на котором почти неразличимо виднелся металл браслета, и ярко горели символы.
Макс закончил работу в студии и шел домой. Ночной город, умытый дождем, дышал прохладой ранней осени. Пустые улицы в ночном свете фонарей блистали чистотой. Парню было хорошо и весело, но изрядную долю дегтя подливало не оставлявшее сегодня ощущение чужого взгляда.
Макс часто вспоминал прошлое: скорое прощание, короткую фразу «мы приехали» и ее. Последний взгляд, воздушный поцелуй и пыль, летящую из-под колес автомобиля. У Макса были женщины, влюбленности, романы, но занозой в сердце сидел образ той, что когда-то спасла его. Почти не надеясь на встречу, понимал, что красота ее увяла и потускнела, уже спустя много лет, пытался забыть, но ничего не мог с собой поделать. Ей посвящались музыка и стихи, ее лицо улыбалось с картин. Но она так и оставалась недостижимой мечтой, являлась неуловимой иллюзией, как когда-то в подростковых мечтаниях.
Ночной город после дождя всегда новый и всегда разный. Приятно пройтись по тихим улицам. Когда замерли шум и суета, безоблачное небо усыпано звездами, а легкий холодок залезает под свитер, заставляя слегка вздрогнуть от его прикосновения.
Макс честно пытался отдаться прекрасному вечеру, раствориться в сиянии необычно ярких звезд, но беспокойство не отпускало. Многие боятся ночного города, зря, днем он опасен не менее, но и не более. На самом деле, если с городом дружить и чувствовать его дыхание, ощущать как живое существо, то вполне возможно, и он ответит тебе взаимностью.
Парень честно пробовал найти свое место и свой путь, рисовал, играл, писал и музицировал. Бросался из одной крайности в другую, но внутренняя гармония, такая хрупкая вещь, что достаточно легкого ветра, что бы нарушить уже казавшееся незыблемым душевное равновесие. Каждый раз после изнурительной работы огненный браслет тускнел, отдаваясь картине, словам или музыке, а потом разгорался с новой силой. Принося с солнечным светом воспоминания о ней. Пока они не приходили, не пускал он в себя и страх и боялся лишь того, что когда-нибудь символы потускнеют, а с ними и последняя надежда встретить ее.
И все же кто причина этой ноющей мглы в сердце? Пара встречных подгулявших парней, плетущихся домой? Влюбленная парочка, целующаяся у подъезда? Старушка, невесть как, оказавшаяся на темной улице?
Беспокойство почему-то вызывала именно старушка. Безобидная, слегка сгорбленная, каких тысячи, их лица выпадают из памяти, как только исчезают из поля зрения. Воплощение мирной старости.
Но именно эта вызывала беспокойство. Макс ускорил шаг, пытаясь потерять настырную бабулю, семенившую следом. Глупо, но ему казалось, что он убегает от старости.
Бег по ночному городу похож на кошмарный сон, особенно когда тебе страшно. Кажется, что вот появится яма, и ты упадешь или поскользнешься или... И тогда преследователи тебя точно настигнут.
Вроде и бояться было нечего, но пришедший из глубин подсознания ужас, с детства засевший в дебрях мозга, на грани паники, гнал Макса по ночным улицам. Скорее, под надежную защиту родных стен. А бабуля не удалялась. Парень бежал, а она шла своей неторопливой походкой, как гусыня, переваливаясь с конечности на конечность, и неумолимо приближалась. Но вот подъезд, полет, другой и Макс гремит ключами.
Почему всегда, когда пытаешься открыть дверь быстро, с ключами возишься в три раза дольше? Или это обостренное спешкой чувство времени играет злые шутки с сознанием?
Макс обернулся на шорох шагов. По лестнице за ним, кряхтя, подымалась давешняя старушка. Хотелось бежать, да некуда. Парень усерднее загремел ключами, а старушечьи уста разомкнулись и издали:
- Погодь, милок, - вполне безобидную фразу испортило окончание. – От мене не втечешь!
И разом оказавшаяся близко старая ведьма схватила запястье, как раз за браслет. Макс подумал, что из него высасываю жизнь, хотя, нет, не подумал, просто ему было больно, ужасно, дико больно. Как и ожог, и обморожение, и оторванная конечность, будто он в миг умер и успел разложиться. Макс закричал от боли и от ужаса, хотел вырвать руку из лап злокозненной старухи, но не смог, пытался бороться, но сил не было. И когда он думал уже, все прощай белый свет, а боль перестала ощущаться, превратившись в часть объективного мира, сквозь пелену замутненного сознания парень услышал:
- А ну отпусти его старая карга!
Потом был свист пуль, сквозь черную пелену ослепших глаз прорезались трассеры и яркая вспышка. Прежде чем нырнуть в бездну забытья, Макс увидел лицо, столько раз являвшееся во сне и улыбнулся.
Она совершенно не изменилась. Именно об этом думал Макс, а не о том, где он, что с ним. Он смотрел в улыбающееся лицо, и мысли взрывались радостным фейерверком эйфории. Она, такая, такая как в снах.
- Кто же ты? – слова просто прозвучали, Макс не собирался их произносить, он тер руку с тлеющими, но медленно разгорающимися искрами на браслете и думал совершенно не о том.
- Мы… тебе рассказывали, - тихо разлилась мелодия ее грустного голоса и, глядя в ее глаза, Максиму не так важен был ответ.
- Да, сказку ребенку, он не хотел сказку про Дозоры или Людей В Черном, и вы рассказали другую. А на самом деле? – снова, как бы мимо воли произнес он.
- А ты поверишь, если я скажу тебе, что ангел? Твой ангел хранитель? – некоторая надежда прозвучала в голосе спасительницы.
- Поверю, - убежденно проговорил парень. - Я всегда это знал.
- Хорошо, - произнесла девушки и развернулась к двери.
Максим с трудом встал с постели, пошатываясь, догнал своего ангела и придержал ее за локоть. Она развернулась, и что-то такое промелькнуло в ее глазах…
Максим обнял ее и поцеловал. Нежно, страстно. В ту секунду ему показалось, что вселенная взорвалась. Что нет ни мира, ни его, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, только один этот миг. Видимо и она почувствовала это. Но и вечность прошла.
- Не уходи, останься, - попросил Макс.
И она осталась.
Дни шли за днями, недели за неделями. Счастливые не замечают хода времени. Для Максима смена времен года казалась сменой дня и ночи. Никогда ранее его браслет не горел так ярко. Он порхал со своим Ангелом на крыльях любви, чувствовал, что может своротить горы, забывал об усталости. Не мог ни секунды прожить без нее. Но время, неуклонный палач, оно рушит горы, взрывает звезды, что есть человек в жерновах времени? Песчинка ли? Нет, врядли, меньше. И однажды, открыв глаза, Максим не увидел ее рядом.
Ее не было нигде, вместо нее была записка: «Она у нас, ты знаешь, кто мы, ты знаешь, где мы, ты знаешь, что нам нужно». И парень знал. Он не раздумывал ни секунды.
Сколько он не пытался раньше он не мог найти это место, злополучный складской район будто бы нарочно стерли с лица города. Тогда Максим думал, не было ли это сном, и лишь лицо его Спасительницы, угнездившееся в памяти, утверждало, что все это было на самом деле, теперь же он нашел нужное место без труда.
Вот эта грунтовка, вот этот склад, вот проем веющий холодом. Максим стоял у входа и солнце светило ему в спину. Однако наглой тени, угнездившейся в серых стенах, видимо, было глубоко наплевать на законы физики, она не желала, и не пускала солнечные лучи на свою территорию.
Максим стоял у входа и видел ее там, в центре, не так далеко, она лежала и не двигалась, но парень знал, что она жива, знал он и то, что ступи он в тень, дороги назад не будет. Но он не колебался.
Нога поднялась, как в замедленной съемке, прорезая воздух, и ступила в тень. Тень столь густую, что Максим полагал, что раздаться чавканье, но нет, шаг, еще, ничего не происходит. Медленно он вышел в центр зала, подошел к своей любви, своему ангелу, наклонился к ней, заглянул в прекрасное лицо.
- Ты пришел, – раздался громовой голос.
Максим выпрямился, оглянулся. Зал наполнялся, отовсюду, из каждой стены выходили мрачные люди, дети, взрослые, старики, мужчины, женщины и на лицах у всех стояла одна печать – печать холода, мрака и тени, впереди всех стоял высокий статный мужчина. Озноб прошел по коже.
- Ты знаешь, что нам нужно! – сказал стоящий впереди человек и голос его звучал, будто усильный сотней динамиков.
- Я знаю, что вам нужно! – ответил Максим, раздирая рукав рубашки и поднимая вверх руку, с сияющим браслетом, и каждое его слово звучало все тверже.
Он взглянул в лицо своей любви, своей спасительницы, своего ангела.
- Возьмите, если сможете! – пророкотало уже на весь зал.
Жадные руки потянулись к нему, а браслет разгорался все ярче, прогоняя тени. Свет набирал силу, и серые люди поморщились, начали пятиться. А свет рос, браслет, душа Максимова пылали. Вспышка ярчайшего света, будто маленькое солнце оказалось на Земле, и все исчезло.
Максим поднял девушку на руки. Они были посреди обычного склада, а в дверной проем весело светило солнышко. Она очнулась вскоре, но парень и не подумал поставить ее на землю. Он нес свою любовь на руках, прижимая к груди.
- Что ты им отдал? – спросила она потом.
- Ненаписанные картины, несыгранные роли, несказанные слова… - ответил Максим. – Которые теперь уже никогда не скажу.
- А почему же он не потух? – спросила ангел. Максим рассмеялся.
- Потому что их и так осталось слишком много для меня одного, всех я так никогда и не скажу, не сыграю и не напишу. Но это не значит, что я не буду пытаться. Начну прямо сейчас, - задорно сказал он и прдолжил вкрадчиво, искренне, проникновенно:
- Я тебя люблю!