Этап 11.В студёную зимнюю пору

[Flavella]

Тема: В студёную зимнюю пору.
Количество участников: 6
Сроки: до 08.01.2010.

По заявкам трудящихся, которые требуют анонимности, заходим под Песателем и выкладываем в тему свои творения. Всем удачи
ЗЫ Пароль от Песателя - сегодняшнее число в формате ddmmyyyy.

[Песатель]

One cold winter's night
I may follow her voice to the river
Leave me for now and forever
Leave while you can
- The Haunting, Kamelot

Правды, скрывающие истину

В полумраке забытой Богом таверны «Сломанный рог» витал хмельной аромат эля, клубился плотный дым трубок - и расползались последние новости…

- Слыхал? В лесу, что за Диким Болотом, беглеца-то видели…
- Рунольва, что ли?
- Ага, его самого! Говорят, силы его демонические одолели… Глаза-то в темноте красным светятся, да на луну всё время воет!
- Слушай больше! Силы его одолели демонические… Чёрта с два!
- Да чтоб мне пусто было! Я сам его вой слышал. Жуть! До костей пробирает…
- Ну да! Через болота вой долетел, что ли?
- Не веришь? А вот сам выйди в полнолуние и послушай!
- Чего ещё! А глаза красные в подзорную трубу разглядел?
- Непутёвый ты человек, Свейн!..

Дрова потрескивали в камине; я протянул руки к огню. Тем временем в беседу включился третий выпивоха.

- А парень-то не промах. Угораздило же колье королевское умыкнуть!
- Колье! Да ты допился совсем, братец, завязывай! Рунольв всю сокровищницу вычистил! От казны королевской и пыли не осталось, — бородач хлопнул кружкой по столу, и брызги разлетелись во все стороны.
- Да ну?
- Ну да! Взял всё да под Ветрнэтрскую ночь и вынес!

Тут проснулся Свейн:
- Ага, вынес! Вот так взял, взвалил на плечи казну и вынес за ночь! Расскажи кому-нибудь другому! Я вам так доложу… Рунольв принцессу молодую похитил, так-то!

Двое собеседников переглянулись, а потом разразились дружным хохотом.

- Прынцессу? Да ты с ума свихнулся! Молодая Сванвейг вчера выступала у дворца!
- Не она то была! Вот те крест, не она!..

Мне надоело слушать бредни местных пьяниц. Оставив два золотника на столе, я надел капюшон и вышел на улицу. Меня поглотила снежная буря.
Простой человек вряд ли осмелится высунуть нос на двор в такую погоду: снежная крупа полосует незащищённую кожу шрамами, ледяной ветер сушит лицо и не даёт открыть глаза, больно даже вдыхать. Но я не был простым человеком, и плащ мой тоже не был прост: на нём лежали мощные чары, которые защищали меня от проявлений непогоды.

Народ… Как легко его запутать, ввести в заблуждение. Эти простаки, как губки, будут впитывать любую подаваемую им информацию. Впитывать, искажать и распространять.

Рунольв ничего не крал из Королевского двора. Молодую Сванвейг он тоже не похищал. И уж тем более этот жалкий пес не был одержим потусторонними силами. Рунольв Гисли умертвил волкодава самого короля.
Из-за жуткой метели не было видно ни зги, ветер сбивал с ног, и я решил прекратить это. Сведя ладони вместе, я начал превращать энергию. Широкий цилиндр света оградил меня от бурана – руки были широко разведены.

Король очень любил своего старого волкодава. Даже не знаю, любил ли он кого-либо сильнее, чем своего пса. Мне тоже он очень нравился. Это был огромный серый зверь по кличке Трюггви. Пес имел добрый нрав и голос, напоминающий гром. Его нашли разорванным в клочья в самой высокой башне замка. Обычно она пустовала из-за ветра, который раскачивал её, как крону молодого дерева. Там было очень холодно, особенно в зимний период. Но некоторое время назад, во время обхода, стражники увидели кровавые следы, ведущие из башни. Они проследовали до самой верхней комнаты и обнаружили это. Шкура Трюггви лежала на полу, а все стены были забрызганы его кровью. Бедный пес умер в мучениях.

Я наткнулся на вывеску, покосившуюся на деревянном столбе. Надпись гласила: «Дикие болота». Вот я и добрался. Навстречу мне хромал старик, разгоняющий мрак фонарем. Чувствовалось, что он был недюжинной силы – метель и снег были старику нипочём.

- Стой, кто идет?
- Фридирик Торраринн, первый придворный волхв.
- Мое почтение! Чем я могу Вам помочь, господин?
- Ничем, старик. До меня дошли слухи, что в Сумрачном лесу укрывается беглый преступник Рунольв Гисли. Я хочу перейти Дикие Болота, чтобы схватить его.
- Однако я не замечал за болотами ничего необычного! – прокричал сквозь метель смотритель.
- Не мудрено, старик. Ступай в свою сторожку, нечего тебе делать на улице в такую метель.
- Я могу Вам помочь, господин! Я знаю эти болота, как свою десницу. Я проведу Вас, куда пожелаете!

Я задумался. Проводник бы мне не помешал, тем более в такую погоду.

- Хорошо, старик. Как тебя зовут?
- Дедал, господин, зовите меня Дедал.
- Ты не здешний?
- Нет, господин, ребенком я был привезён в эти края издалека.
- Хорошо, Дедал, слушай меня. Ты должен вывести меня к Сумрачному Лесу там, где в него впадает Стремимая. Это далеко?
- Нет, господин! Воды Стремимой проникают в лес примерно за четверть лиги от этого места! Я могу провести Вас кратчайшей тропой!
- Отлично, Дедал. Ты будешь щедро вознаграждён за помощь королю. Веди!

Кровавые следы вывели стражу к дому крестьянина Рунольва. Раннвейг, его жена, сказала, что он был сам не свой: набросился на неё и чуть не задушил. Лишь плач их двухлетней дочки смог остановить безумствующего мужа Раннвейг. По её словам, он был без одежды и весь в крови. Схватив первые попавшиеся под руку лохмотья, он выбежал прочь из дома. Больше Рунольва никто не видел. До недавнего времени.

Старик шагал очень медленно, и я решил помочь ему. Я догнал его и положил руку на плечо. Старик обернулся, и я увидел широко раскрытый от удивления рот. Через полминуты Дедала окружал такой же светящийся цилиндр, как и меня.

- Спасибо, господин…

Никто не знал, как Трюггви и Рунольв оказались ночью в башне, вдвоем. Никто не знал, пока первый придворный эриль* Ингиред Орм не приоткрыл завесу прошлого. Его руны поведали о том, как Рунольв проник во дворец, как он заманил пса в башню и… Я недолюбливал Ингиреда и считал шарлатаном. Однако нельзя было опустить тот факт, что именно он определил место, где прятался Рунольв.

- Уже скоро, господин! До леса рукой подать!

Нужно было подготовиться к схватке. Я сложил ладони вместе и сконцентрировал в них энергию. Самой эффективной магией в такую погоду была магия Холода. Она действовала мгновенно, сливаясь с окружающей человека метелью, и требовала минимальных затрат энергии. Через несколько мгновений мои ладони переливались синим светом, готовые превратить Рунольва в ледяное изваяние.

- Ар-р-р-р… - нечто огромное с ужасным рёвом смелО шагавшего передо мной старика и понеслось с ним в сторону болота.
- Дедал! – я метнул ледяную молнию вслед исчезающему силуэту. - Дедал!

Все звуки поглотил снежный вихрь. Бедный старик. Не стоило брать его с собой.

Я сцепил руки в замок, и энергия заструилась по моим венам. Вокруг меня начал материализовываться ледяной кокон. Я стоял, а он всё разрастался и разрастался. Достаточно. Это было обычным заклинанием защиты, хоть и очень высокого уровня. Необычным было то, как я его применил. Сконцентрировав огромную порцию энергии внутри себя, я толчком выпустил её в ледяной кокон. Сфера, окутывавшая меня, не выдержала и разлетелась во все стороны сотней ледяных стрел. Через мгновенье сзади меня послышался крик, плавно перешедший в вой. Я развернулся и занёс правую руку, с застывшим в ней заклинанием, а левой выпустил вверх шар света, который хоть немного, но разогнал тьму вокруг.
Вой перешёл во всхлипывания. Я пошел на них и увидел его. В кровавом снегу лежал Рунольв. Ледяные стрелы пронзили его плечо и ногу. Я бы мог сказать, что он везуч, если бы верил в везение.

Гисли пытался вытащить кусок льда из плеча и выл. Когда я подошел, он оскалил зубы и зарычал на меня.

- Рунольв Гисли, ты обвиняешься в убийстве королевского волкодава Трюггви и будешь доставлен на суд во дворец.

Когда я произнёс слово Трюггви, Рунольв захлопнул рот и дёрнулся вперёд всем телом. Потом он посмотрел мне прямо в глаза и завыл. Такое поведение показалось мне ненормальным.

- Браво, Фридрик! Это была великолепная погоня! О тебе сложат песни! – из снежной пелены по направлению ко мне шагнул Ингиред Орм.
- Как Вы здесь оказались, эриль?
- О, я шел за вами от самого трактира. А где, кстати, старик, который тебя вёл?
- Его куда-то унёс Рунольв. Нам, кстати, следует найти его.
- Да-да-да, всенепременно. Как только покончим с этим выродком, сразу примемся за поиски.
- Покончим с выродком?
- Именно! Король приказал уничтожить Гисли, как только он будет найден.
- Ммм, да? Когда я отправлялся на поиски, был приказ доставить его во дворец на суд короля.
- Король слишком опечален этой утратой. Он настолько убит горем... Ох, тяжело об этом говорить. Собственно, для этого я и следовал за тобой, чтобы сообщить о новом указе.
- Я… Мне кажется, что Рунольва стоит сперва допросить. Прикончить его мы всегда успеем.
- Я с тобой полностью согласен! Давай проведём дознание на месте. Я даже бумагу взял, мы сможем всё задокументировать!
- Я думаю, это лучше будет сделать во дворце. Там более располагающая обстановка.
- Фридрик! Фридрик! Ты даже не представляешь, как разгневается король, когда узнает, что мы не убили это ничтожество на месте. Нельзя, определённо нельзя тащить его во дворец.

Я посмотрел на Рунольва. Он вытащил обе сосульки из своих ран и пытался… зализать своё плечо.

- Ингиред, Вам не кажется его поведение слегка странным? Он скалит зубы, воет на луну, рычит, зализывает раны…
- Что ж тут странного? Свихнулся проходимец, потерял разум! Ничего удивительного. Столько находиться в бегах! Да он ещё и до преступления ополоумел, наверное!
- И всё же, эриль, я возьму на себя смелость отконвоировать заключённого в замок.

Орм перестал улыбаться и нахмурился.

- Вы хотите взять на себя смелость прогневать короля, волхв?
- Король наш милостив, я рассчитываю на его снисхождение, тем более в такой ситуации...
- Я не могу Вам позволить этого, волхв. Вы переходите черту.

Он достал из-за пазухи своей мантии жезл. Конец жезла был загнут полукругом, и через мгновенье в нём загорелось алое пламя.

- Если Вы не хотите сделать этого, я могу Вам помочь, – он направил свой жезл на Рунольва. Тот неистово завизжал и дернулся в сторону.
- Нет! – синей молнией я ударил в Рунольва. За секунду до алого выстрела Ингиреда, моя молния окутала Гисли защитным шаром, и пламя эриля разбилось о него, разлетевшись миллионом искр.
- Да как ты смеешь, жалкое подобие мага, перечить мне, величайшему эрилю Северного Королевства!

Я соединил концы пальцев двух рук и начал медленно их разводить. Между ними образовались пять энергетических струй, которые становились всё толще и мощнее.

- Отступи, эриль. Я не боюсь твоей магии. Волхвы существовали задолго до вас, читателей рун, и ваша энергия нам не страшна.
- Энергия, Фридирик? Я не буду взывать к астральным энергиям. Я просто уничтожу тебя пламенем Локи!

Он развёл руки, и от его груди оторвался амулет, пульсировавший алым свечением.

- Что случилось с Рунольвом?! – крикнул я.
- Ты этого никогда не узнаешь! – из амулета вырвался столб пламени и ударил прямо в мой щит. Я пошатнулся, но устоял.
- Довольно бегать и прятаться, волхв, от меня не уйти! А, впрочем… Я расскажу тебе, что стало с Рунольвом. И с Трюггви. Ведь тебе всё равно не уйти отсюда живым.

Я развёл руки и дал энергии вылиться наружу. Она слилась с бушевавшим вокруг снегом и окутала меня десятком снежных вихрей. Тем временем Орм коснулся одного из своих колец, и из его вырвался красный луч, направленный прямо на меня.

- Рунольв мёртв, Фридирик. В ту роковую ночь я допустил ошибку в ходе древнейшего ритуала, и это закончилось печально для несчастного крестьянина. Для Трюггви же та ночь стала началом новой жизни! Жизни, которая сейчас корчится у тебя за спиной! Жаль, что эту жизнь придётся отнять, но я попробую снова, ведь теперь у меня есть опыт!
- Ты… Ты хотел поменять их телами?
- Не хотел, волхв, я поменял! Я поменял местами их души. Правда, Рунольв не вынес этого – в теле собаки ему было слишком тесно. Да и псина в его обличье явно свихнулась…
- Ты чудовище!
- Я творец, волхв. Я и не ожидал твоего одобрения или понимания. Поэтому сейчас я тебя уничтожу! А потом и эту неудачливую псину!

Он ударил красным лучом прямо в меня. Большую часть энергии поглотили снежные вихри, но кое-что зацепило мою грудь. Я упал, и это дало мне возможность прикоснуться к снегу. Я выпустил в него остававшуюся у меня энергию и придал снегу форму. Из земли вырвались две снежные руки, одна из них обхватила эриля, а другая с размаху снесла ему голову.

Я лежал и не мог вдохнуть - кажется, рёбра были сломаны. Снег падал на лицо, и я открыл рот, чтобы поймать несколько снежных хлопьев. Вдруг я почувствовал чьё-то прикосновение: ко мне подполз Рунольв… точнее, Трюггви - и положил руку мне на живот.

- Бедный, бедный старик, - сказал я. – Я не могу вернуть тебя в твоё прежнее тело. Но я могу освободить тебя… если ты понимаешь, о чём я.
Поразительно, но Трюггви посмотрел мне в глаза и кивнул.

Я положил его голову себе на живот и накрыл её рукой. Спи, Трюггви, спи. Твоим страданиям пришёл конец. Холод очищает…

_______________
*ЭРИЛЬ — в эзотеризме и оккультизме — маг, создающий сакральные наборы тех или иных словоформ.









Добавлено спустя 52 минуты 5 секунд:
Герой и Хозяйка Леса.
Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться. Кароль Ижиковский

Шел последний день года. Его мгновения, замерзая в прозрачном воздухе и превращаясь в мягкие белые хлопья снега, пушистым одеялом укрывали ночной лес. Они падали на разлапистые ветки сосен, на их опавшую хвою, на резную беседку посреди поляны, на медные  волосы, на длинные темные ресницы  Хозяйки Леса. Снежинки сверкали в золотом свете лампы , горевщей на столе беседки. За всем этим, поистине волшебным великолепием, наблюдал, стоя на границе света и тени Герой. Хозяйка Леса заметила его. Она вышла из беседки, кутаясь в серебристый мех; ее глаза были прозрачно-голубыми, словно лед на озере, а медные волосы крутыми локонами рассыпались по плечам и серебристому меху, слегка припорошенные последним в этом году снегом. Герой неотрываясь смотрел на нее, словно зачарованный, не в силах ни сделать шаг, ни слово молвить. Хотя весь путь до зачарованного леса и беседки Хозяйки Леса, он приодолел без тени сомненья. Ведь он был Герой.
- Что ж я вижу ты пришел, Герой, - голос звенел хрусталем. - Подойди же ближе и скажи, что привело тебя в такую даль? Что заставило в такой момент, когда в мире людей царит праздничный дух, прийти ко мне?
Герой дрогнул, словно разбив тонкую ледяную корочку, сковывающею его все это время.
- Я слушаю тебя, Герой, - пушистые  остроконечные ушки с черными кисточками Хозяйки задрожали от нетерпения. - Говори или уходи прочь...
- Я не уйду, - резко подал голос Герой, отряхивая снег с плаща и подходя к Хозяйке в круг золотого света беседки.
- Приятно это слышать, - смех Хозяйки звенел серебрянными колокольчиками, - Я так люблю гостей. Особенно в эту ночь..
- Я знаю, что ты можешь исполнить любое желание, Хозяйка..
- Могу, Герой, могу.
- Мне нужно.. нет, мне необходимо, чтобы ты исполнила мое.
- Я исполню самое заветное твое желание, но все имеет свою цену, Герой.
- Я знаю. Заплачу. Любую цену. Называй.
Она снова засмеялась. Снежинки вихрем разлетались с ее медных волос, с черных кисточек ушей, с белого меха одеяния.
- Раз готов, что ж не заплатил? Почему не исполнил его сам? Зачем пришел за этим ко мне, Герой?
- Не юли , Хозяйка. К чему эти разговоры. Называй свою цену.
- Видишь ли герой, я живу уединенно в этой лесной глуши. И гости у меня бывают нечасто, примерно раз в год... - глаза-льдинки заискрились, заиграли хитрым блеском озорства. - Я очень в карты люблю играть. Обыграешь меня - желание твое я исполню, проиграешь – отдашь мне свою душу и уйдешь ни с чем. Ну, что согласен? Все или ничего, Герой.
- Согласен, - мрачно заметил он, словно с самого начала ему было все известно.
- Тогда прошу к столу, - радостно засмеялась она, - Время не ждет. Пришел час и мне повеселиться.
Он присел за резной столик, с удивлением оглядывая беседку Хозяйки. По всей ее высоте стояли полочки с разноцветными сосудами, наполненными то ли жидкостью, то ли цветным  песком. На столик легли искуссно сделанные шелковые карты.
- Я играю честно, - заметила Хозяйка, - начнем. Сдавай , Герой.
*********** 
- Ну, вот и все, - засмеялась рыжая бестия, - Ты проиграл, Герой. Никаких желаний, и теперь я заберу твою душу.
- Забирай. Мне уже все равно, - он сидел, понуро опустив голову.
Она протянула маленькую белую ручку и легко коснулась его лба.
- Давай. Скажи это, Герой.«Я отдаю тебе свою душу».
Он поднял на нее потухщий взгляд и  прошептал:
- Я отдаю тебе свою душу.
- Громче, громче, мой Герой.
- Я ОТДАЮ ТЕБЕ СВОЮ ДУШУ.
Ручка Хозяйки Леса легла на его лоб. Она была теплой, удивительно теплой в этом занесенном снегом белом мире зачарованного леса. Он вздрогнул, на столе появилась светящаяся желтым бутылочка, похожая на стоящие на полочках беседки. Хозяйка убрала руку, тряхнула медными волосами.
- Это и есть моя душа?
- Ага, она самая. Я, видишь ли, их коллекционирую, - она аккуратно поставила бутылочку на полку среди остальных.
- И это все души других людей.. Тех кто проиграл, да?
- Да, Герой все они проиграли, - она улыбнулась, но улыбка ее была натянутой и неестественной.
- Я могу идти?
- Конечно..
И он побрел прочь, опустив голову. В момент, когда он достиг границы света и тени, Хозяйка окликнула его.
- Знаешь, ты мне нравишься. Можешь приходить раз в год в это самое время и попытаться обыграть меня...
- И что дальше?
- Я исполню любое твое желание. Совершенно любое.
- И я могу приходить сколько захочу.. каждый год?- он оглянулся.
- Да, пока не выиграешь.. или пока тебе не надоест.
- И больше не нужно будет платить при проигрыше?
- Нет, ты уже заплатил. Либо выиграешь, либо просто уйдешь.
- Хорошо, жди меня в гости через год , Хозяйка, - и Герой шагнул в таинственную темноту леса.
 ***
-  Я выиграл ,Хозяйка, - старик беззубо улыбнулся, но глаза его оставались холодными, - Наконец-то.. Сколько зим прошло. Но я все равно выиграл.
- Да, ты выиграл,Герой - улыбнулась она, и он с удивлением посмотрел на нее. За эти годы он стал дряхлым стариком, никто уже не звал его Героем. Он был Мастером, гуру карточных игр. Всю свою жизнь он посвятил этому мгновенью. Вся жизнь, отданная душа ради выигрыша. Он предавал, он убивал, он шел по трупам к своей мечте, тьма и карты стали его вечными спутниками. Сначала он сам искал знаний у лучших игроков и шулеров мира людей, но все равно раз за разом проигрывал таинственной Хозяйке Леса. Потом, устав, но так и не сдавшись, он начал искать ответ в самом себе - и уже к нему потянулись те - другие, искавшие тайных знаний Мастера. И все это было ради одного единственного желания. Одного заветного.
- Я хочу душу обратно, Хозяйка, - прохрипел он. - Моя душа. Отдай мне ее,- и он устремил взгляд на желтый сосуд, стоящий на одной из полок.
Она с мягкой грацией встала и подошла к полке с сосудами душ. Пузырек лег ей руку и она обернулась с улыбкой к старику.
- Вот она, забирай, - она слегка нажала на хрупкое стекло, оно раскололось и желтоватый туман окутал на миг Героя. Когда туман развеялся, он увидел ее рядом с собой. Время так и не коснулась ее, год за годом он смотрел в прозрачно-голубые глаза, видел копну ярко-медных волос и черные кисточки подвижных лисьих ушей, хищное выражения маленького личика. Спокойствие, вот, что он ощущал сейчас.. Спокойствие вернулось. Но он понимал, что кроме этого ничего не изменилось. Его жизнь все равно с ним, его память, его поступки, его пошлое и полное отсутствие будущего. Но кто из людей может похвастаться тем, что исполнил свое самое заветное желание? Герой хрипло засмеялся и, опираясь на резную трость, побрел из света во тьму. На границе леса он остановился и, не поворачиваясь, спросил:
- Хозяйка, зачем тебе души людей?
- Зачем мне то, чего не существует? - серебристый смех разлился по поляне, отражаясь эхом от луны в темном небе. Герой вздрогнул и молча растворился во тьме зачарованного леса.
- Буду скучать по тебе, Герой... Ведь я просто люблю играть в карты, и не умею ничего - кроме, как создавать эти цветные бутылочки, - и Хозяйка улыбнулась вслед ушедшему прочь Герою.

[Песатель]

1 января, 1796. Сегодня - мой первый день в маяке - я делаю эту запись по соглашению с Дегретом. Мне бы сохранить журнал, насколько я могу точно - кто знает, что может произойти? Так что - я могу быть болен, но он может быть хуже ... Несмотря ни на что! На лодке, но помню, потому что я - здесь, в одной части? Мое сердце стало легче, когда подумал, что первый раз в моей жизни я в одиночку. Нельзя же предположить, что "компанией" будет Нептун, даже если он велик. Теперь "компанию" я обнаружил в бедной собаке. Будь общество так верно как она, я бы, скорее всего, остался в нем даже на год... Что больше всего удивляет меня - так это трудности Дегрета, с которыми он выбивал этот пост - для меня. Благородный человек! И это не потому, что менеджеры и совет сомненевались в моей способности справляться с огнем башни. Прежде чем лицо, человек - это человек - и он не может быть хуже, чем команда из трех, которая тут обычно находятся. Эти обязательства - пустяки, и печатная инструкция сделана так ясно. Просто получить в спутники Орндорфа невозможно. Я не могу работать над книгой в месте, где он ведет свой невыносимый разговор - не говоря уже о его твердой трубке каннабиса. Более того, Я буду только один ... Странно, что до сих пор я не понимаю, как печально звучит слово - "Один"! Я начал думать, что эти цилиндрические стены дают эхо, - но вздор! Одиночество только начинает действовать мне на нервы. Нет, это не произойдет. Я не забыл прогнозы Дегрета. Я быстро пошел к свету и хорошо выглянул, чтобы увидеть все что можно. Существует не так много вещей, на которые можно здесь смотреть. Напряженность в океане, начинает осознаваться, но само судно нелегко пошло домой.
     2 января, я провел день в таком экстазе, что не может быть описан. Мое увлечение в одиночестве, оно не мог получить лучшую пищу - не могу сказать, что это удовлетворение, потому что я думаю, что не смог бы получить
счастье тем, что я чувствовал сегодня... Рифма с ветром утром, а после полудня она значительно сократилась, и море ... Хотя в трубу не видел ничего кроме как море и небо, а иногда и золота.
     3 января. Сегодня спокойное течение всего дня. В ночь море как стекло. Видел, некоторые водоросли обрывками, но независимо от этого за целый день ни одно облако... Я взял под наблюдение маяк... Он высок - я уверен; мой трудный опыт в бесконечных подъемах по лестнице говорит - высота почти в 160 метрах от самой низкой отметки на верхнем краю маяка. Внутри башни он не менее 180 метров - значит пол на 20 метров ниже уровня моря, даже во время отлива ... Я думаю, что пустота в нижней части башни должна быть заполнена... Нет! Определенно нет! Так должно быть намного безопаснее, но, что я имею в виду? Эта структура безопасна в любых условиях. Это, на мой взгляд, безопасность перед самой яростной бурей, которая возможна - но я слышал от моряков, что иногда, когда западный ветер, волны тут бывают более чем где-либо, кроме западного входа Магелланова пролива. Но прежде, чем мощные стены обеспеченые железом и скобами, приливы бессильны - 50 метров над уровнем прилива. Толщина стенок не менее четырех метров. Построено здание, видимо, на скале из мела.

[Шалтай Болтай]

Опасная скука.


- Счастливого Рождества Фрэнк. Передай ребятам, чтобы не пили много.
- Непременно. Конец связи.
Френсис Милсон выключил рацию и потянулся. Ну, вот и всё. Следующий сеанс только послезавтра, так что можно просто побездельничать, благо других обязанностей у него на станции не было. А вот остальные пускай поработают. Хотя какая уж тут работа, при такой погоде? На улице уже третий день бушует страшная метель, а мороз перевалил за минус пятьдесят.
Исследовательская станция «Джейми Прайм» торчащая, словно гвоздь на белом лике Западной Антарктиды была не тем местом, где можно сильно перетрудиться. Особенно полярной ночью тысячу девятьсот шестьдесят пятого года, да ещё и в метель. Ну разве что Вили Жарков, неугомонный лысый трудоголик, носился повсюду со своими приборами, но Жарков синоптик, ему положено. А то вдруг ветер не туда подует, а он и не заметит. Будет потом всю жизнь сожалеть. А что делать радисту? Вот Фрэнк и бездельничал.
Сама станция мало напоминала «полярный, научно исследовательский комплекс». Просто три коробки собранные посреди ледяного поля, вот и весь комплекс. В двух жили пятеро бездельников, сбежавших от этого безумного мира, а третью использовали как склад и не отапливали, потому ходить туда желающих не находилось.
Конечно, со стороны профессия полярника смотрелась романтично. Так и представляешь себе мужественного типа с бородой покрытой сосульками, но в реальной жизни главной опасностью на «Джейми Прайм» была скука, которую каждый побеждал, как мог. Например, Теодор Кармайн, механик, просто спал. Сутками. Как этому медведю удавалось столько спать оставалось загадкой, хотя разгадка могла крыться в нескольких ящиках виски, которые им доставили вертолётом пару месяцев назад.
Сам Милсон поначалу читал, но потом книги кончились, а перечитывать их сначала уже не хотелось. Поэтому Фрэнк часто слонялся по станции туда-сюда находя себе развлечения по ходу движения. Но на судьбу Френсис Милсон не жаловался. Особенно учитывая, что трёхлетний контракт он подписал по вполне прозаической причине, чтобы не загребли во Вьетнам. Пускай скучно, но спокойно.
Двери в радиорубку резко распахнулись, и Фрэнк удивлённо уставился на ворвавшегося человека. Деймон Дюбуа был биохимиком, но особым уважением не пользовался по причине своего на редкость скандального характера. Часами этот француз возился со своими пробирками, колбами, брал пробы, чего-то там смешивал и проверял, при этом, не очень радуясь, когда его отвлекали от дела.
Но сейчас на лице француза Фрэнк видел только страх и растерянность.
- Тебе чего?
- Жаркова убили.
- Что?!
- Я говорю, Жаркова убили.
Фрэнк ошалело смотрел на француза.
- Ты про что?
- Пошли. Давай быстрее. Пошли, говорю.
Дюбуа ухватил Фрэнка за рукав и буквально тащил по коридору.
- Да какого хрена?! Что произошло?!
- Тедди убил Жаркова, вот что произошло. Ударил разводным ключом. По голове.
- Тедди?!!!
- Нет, Санта Клаус! Ты что, оглох? Зачем по два раза переспрашиваешь?
Он вошли в комнату являвшуюся на станции своеобразной «кают-компанией» и одновременно столовой. На полу, рядом с перевёрнуты стулом, лежало тело Вильгельма Жаркова, лысину которого покрывала корка запёкшейся крови. Над телом склонился Александр Кальдер, их врач. Кальдер был самым старшим в группе и всегда вызывал у Фрэнка симпатию своей рассудительностью. Когда они вошли, он поднял голову и хмуро посмотрел на Фрэнка. Дюбуа поднял стул, плюхнулся на него и забормотал что-то по-французски. Ругался, наверное.
- Док, что произошло?
- Понятия не имею. Вили сидел и пил кофе. В это время Тедди подошёл к нему и ударил по голове тяжёлым гаечным ключом. Я был у себя, но Деймон всё видел.
- Ещё бы не видел – Дюбуа снова выругался, но уже по-английски - Я мать твою рядом сидел. Просто рядом. Повезло, что он вместо Вилли меня не долбанул. Чёртов псих!
- Где Тедди?
- Мы с Деймоном заперли его в комнате. Да он и не сопротивлялся. Похоже, поражён случившимся не меньше нас. Не думаю, что притворяется.
- Но почему. Что на него нашло?
- Возможно нервный срыв. Временное помутнение. Такое иногда тут случается. Замкнутое пространство, одни и те же физиономии, да мало ли что. Говорит, что ему приснился кошмар, а когда очнулся, то стоял тут с окровавленным ключом в руке. Утверждает, что ничего не помнит.
Фрэнк потёр щетину. Вот вам и скука.
- Фрэнк, нужна связь. Ты должен сообщить о произошедшем.
- Толку то? Вертолёт они пришлют не раньше, чем закончится метель.
- Всё равно, сообщи сейчас.
- Чёрт, только ведь сеанс закончился. Раньше он не мог, что ли?
- Ты ему потом выскажешь своё недовольство. Посоветуешь впредь поторопиться.
- Да уж. А что с телом?
- Отнесём на склад. Там холодно. Мы с Деймоном справимся. Займись связью.
Формально врач считался у них старшим группы и потому Фрэнк молча кивнул и вышел. К тому же ему совсем не хотелось тащить мёртвое тело до промёрзшего склада.

***

- Этого не может быть.
- Не может?! Твою мать, док, я знаю, что этого не может быть! Ещё как знаю!
Что он ещё мог сказать? Двадцать минут назад он вошёл в радиорубку и обнаружил, что рация исчезла. Этого и правда не могло быть, ведь все они сидели в столовой вместе, за исключением Тедди, который заперт, и ситуация складывалась бредовая. Оставалось только предположить, что у рации выросли ноги, и она ушла к Южному Полюсу.
- Нас тут всего пятеро – врач выглядел растёрянным - Тедди заперт. Вили мёртв. Тело мы выносили вдвоём. Этого не может быть. Как…
- Я не знаю.
- Ерунда какая-то. Посреди долбанной Антарктиды у нас украли рацию. Мы что, в Бруклине? Этого действительно не может быть?
- Может – Дюбуа прервал Кольдера и вдруг уставился на Фрэнка – Может, если рацию сам Фрэнк и спрятал.
- Что? Какого хрена Деймон? Зачем?
- Вот уж не знаю.
- Ты же меня сам вытащил. Мы вдвоем уходили из радиорубки.
- Но вернулся ты туда один.
Теперь уже и Кальдер немного странно смотрел на Френка.
- Какого…. Да вы что?! Зачем?! Да и куда я их дел?! Каждая рация почти пятьдесят фунтов веса. А их две. И блоки питания. Куда я их по-вашему дел?! В комод под стираные носки засунул? Вы совсем спятили?!
- Мы, или…
- Стоп Деймон – Кальдер резко взмахнул рукой – Стой. Хватит.
- Нет не хватит! У нас труп на станции! А тут вдруг пропадают обе рации. Это вообще что такое? И единственный кто мог это сделать вот он – приподнявшись, француз почти навис над Фрэнком – Что мы о нём знаем? Да в сущности ничего. Если Тедди спятил, то где гарантии, что и он нормален? Может нужно обыскать его комнату?
- Иди, обыскивай! Я там как раз заминировал ящик старыми трусами. Расследование как раз по тебе….
- Может назовёшь свою версию? Тедди заперт. Он не….
- Подожди – вдруг ошарашено оборвал его Фрэнк – А ты уверен, что Тедди по-прежнему заперт?
Все уставились на него. Кальдер медленно кивнул:
- Это тоже вариант.
И они разом бросились к комнате механика. У дверей замерли.
- Вроде заперто.
- Тихо там что-то?
- Может спит?
- Открывай.
- Док, там псих – Дюбуа нервно потёр руки – Может взять какое-нибудь оружие?
- Нас трое.
- Угу. От неожиданного удара по темечку численное превосходство нас не сильно защитит.
- На станции нет оружия – Фрэнк со злостью глянул на француза – Открывай уже, чёртов трус.
Наконец доктор повернул ключ, и они вошли. Тедди Кармайн лежал на полу в луже крови, а из груди у него торчал один из кухонных ножей. Фрэнк сделал резкий шаг назад и прижался спиной к стене. Это было уже слишком.

***

Тело они отнесли туда же, куда совсем недавно отнесли Жаркова. Друг на друга старались не смотреть. Фрэнк постоянно ловил себя на мысли, что кто-то из этих двоих и есть убийца, и осознание этого совсем не радовало. Тедди положили рядом с уже заледеневшим синоптиком и так же молча вернулись в столовую.
- Фрэнк, нам нужна связь – нарушил напряжённое молчание Кальдер.
- И что? На коленке я рацию не соберу.
- Что-то ты по этому поводу подозрительно спокоен – Дюбуа снова сверлил Фрэнка взглядом.
- Ты опять?
- А что? Что? Тедди убил кто-то из нас, это ясно. Если конечно на станцию не пробрался слишком агрессивный пингвин, владеющий ножом. И заметь, только ты отличился ещё и в таинственной истории с рациями.
- Что значит отличился?
- А то и значит….
- А что это ты меня обвинять взялся? Да ещё так упорно. Я кстати Тедди не встречал со вчерашнего дня. Это ты видел, как он убивал Жаркова. И вы с доком запирали его в комнате. Вы, а не я последние видели его живым. Последние. Смекаешь что это означает?
- Мы запирали его живого.
- Да неужели….
- Именно.
- Только вот у меня не было ключа от комнаты. А у дока был. Может и у тебя был. И кто мешал одному из вас, после того как отнесли труп….
- А кто мешал тебе? Ключа у тебя не было? Точно не было? А может был?
- Хватит – Кальдер раздражённо махнул рукой – Это глупо. Нужно успокоиться и решать, что делать дальше. Обе рации на станции. Никто из нас не мог унести их наружу. А значит, их можно найти. Здесь не так много места, чтобы их спрятать.
- Чтобы что-то спрятать, нужно чтобы кто-то прятал. А кто…
- Я же говорю, не сейчас. Сейчас будем искать рации. Тем более что делать нам всё равно больше нечего, пока снаружи метель.
- Ну да – Дюбуа повысил голос – А поисками будет заниматься тот, кто эти рации и спрятал. Уж он то точно найдёт.
- Заткнись уже, Деймон! – зло рявкнул Фрэнк.
- А с чего это ты решил, что я имею в виду тебя? Или есть что сказать?
- Я сказал, заткнись!
- Брэк! – снова вмешался Кальдер – Мы потом друг друга проверим. Разделим станцию на три части, и каждый обыщет свой участок, а потом поменяемся. И заткнитесь пожалуйста оба.

***

Несколько комнат на станции пустовали, а потому постепенно оказались завалены самым разным хламом, который просто некуда было девать. Стоя в одной из таких комнат Фрэнк мысленно ругал того идиота, который предложил отключить в пустующих комнатах электричество. В целях экономии. Вообще-то этим идиотом был сам Фрэнк, которому тогда срочно понадобился десяток футов медного провода, и теперь водя фонариком и глядя как луч выхватывает из темноты какие-то малопонятные предметы, Фрэнк пожинал плоды тогдашней своей жадности.
Он вошёл в комнату и принялся заглядывать за ящики. И откуда тут весь этот хлам? Кажется это хозяйство Дюбуа, в котором тот хранил какие-то свои приборы. Давно нужно было выкинуть всё это на лёд. Чёртов француз. Очень уж подозрительно он себя ведёт. Да и доктор. С виду спокоен, но кто знает, что за эти спокойствием кроется.
- А ведь они тебя подозревают.
Раздавшийся в тёмноте голос заставил Фрэнка резко дёрнуться, а когда луч фонаря выхватил говорившего, Фрэнк почувствовал, как внутренности начинают сжиматься в очень твёрдый и холодный комок. Захотелось закричать.
На одном из ящиков сидел Вили Жарков, собственной персоной. Сидел, и ухмылялся, как будто это не его совсем недавно унесли в промороженный склад.
- Нет – Фрэнк покачал головой и попятился.
- Что нет?
- Я не верю. Всё это ненастоящее. Я не верю в привидения, так что это лишь плод моего воображения. Просто нервный срыв.
- Да неужели? – Жарков ухмыльнулся и провёл рукой по лысине – Уверен?
Фрэнк не отвечая, рванул дверь и выскочил из комнаты. А, встретив в коридоре Дюбуа, с белым от страха лицом, даже не удивился. Только обречённо спросил:
- Что?
- Т-т-тедди. Тедди!
- Что Тедди?
- Сидит в столовой и пьёт чай.
Фрэнк оттолкнул трясущегося француза и побежал в столовую. Не перед этим он пересилил себя и ещё раз заглянул в комнату. Комната была пуста, не считая хлама. Жаркова не было. Этого и стоило ожидать. Естественно столовая тоже оказалась пустой. Дюбуа растеряно вертел головой.
- Но он был здесь. Я же видел! Я точно видел!!!
- Послушай, Деймон – Фрэнк старался говорить как можно мягче – Нам нужно просто успокоиться. Это бывает. Перенервничали.
- Успокоиться!!! – француз сорвался на фальцет – Какого чёрта?!! Зачем нам успокаиваться?! Ты думаешь, я спятил?!
- Тогда и я спятил тоже. Перед тем как встретить тебя я разговаривал с Жарковым.
- Что? Да пошёл ты!
- Идём к доку, Деймон. Пошли. Думаю, у него найдется что-нибудь от галлюцинаций.
Фрэнк говорил медленно, сознательно смягчая интонацию. Судя по всему, нервы у француза совсем сдали, и ему помощь Кальдера нужна было гораздо более чем самому Фрэнку. Причём чем скорее, тем лучше.
Когда они дошли до медицинского отсека, Дюбуа расклеился окончательно. Тащился за Фрэнком, еле переставляя ноги, и его здорово трясло. Но как только они подошли к дверям, он со свистом вздохнул и резко дёрнулся назад.
- Что? – Фрэнк удивлённо оглянулся на француза, но тот, не отвечая, пятился глядя выпученными глазами куда-то вниз.
Фрэнк тоже опустил взгляд. Из-под дверей медотсека вытекала вязкая, тёмно красна лужица.
- Нет – прошептал француз, но Фрэнк его не слушал.
Он резко рванул дверь. Доктор Александр Кальдер, свесившись, сидел в своём кресле, а на горле у него зияла глубокая рана.

***

- Не подходи!
- Опусти нож, ублюдок! Хочешь убить меня, как убил дока?!
- Я никого не убивал! Я это знаю точно! А если не я, то это ты!
Дюбуа, прижавшись к стене коридора и выставив перед собой нож, пятился назад. Фрэнк осторожно пытался приблизиться, но чёртов француз внимательно следил за каждым его движением.
- Я был в пустой комнате….
- Где разговаривал с мёртвым Жарковым. Ну да, ну да. Хорошо придумал.
- Не лучше чем твоя байка про Тедди пьющего чай.
- Заткнись, я с самого начала знал, что это ты. И рации спрятал тоже ты. И…
Фрэнк не дал ему договорить, дёрнувшись вперёд, но француз, визгнув, бросился по коридору и скрылся за поворотом.
- Шустрый гад.
Прозвучавшая фраза заставила Фрэнка замереть на полушаге. Он узнал этот голос. Медленно обернулся. Подпирая спиной двери медотсека на него ухмыляясь таращился Тедди Кармайн. Ну вот, снова. Фрэнк понемногу пятился от механика.
- Слыш, Фрэнки, а ведь он тебя убьёт. Обязательно убьёт.
- Заткнись!
- Но почему бы тебе его не опередить? Ведь убийца не ты, а это ведь не ты. Значит это французик. Ну, так зачем его тогда жалеть? Тебе нужно защищать свою жизнь.
А ведь и правда. Фрэнк замер. Этот сумасшедший наверняка теперь хочет убить его. Кто знает, чего можно ждать от психа? От психа с которым Фрэнк заперт на этой станции.
- Ещё как хочет – Тедди подмигнул – Он только и думает, как убить тебя. Но ты ведь не такой дурак, чтобы ему позволить, правда? Я даже дам тебе совет. Помнишь, где хранится пожарный топор?
Фрэнк помнил. Это совсем недалеко от радиорубки. Но нужно успеть. Успеть, пока Дюбуа не убил его. Убить француза первым. Нужно обязательно успеть. Не оглядываясь, Фрэнк бросился по коридору.

***

- Фрэнк, прекрати! Не надо! Прошу тебя, Фрэнк! Это же я, Деймон! Не надо!!!
- Молчи, сволочь! Я знаю, как ты планировал убить меня! Я всё знаю!
- О чём ты, Фрэнк? Мы же хотели тебе помочь. Док сказал, что ты просто сорвался и нужно доставить тебя на большую землю. Зачем ты убил его, Фрэнк?
- Нет. Хватит. Я никого не убивал. Это ты убийца.
- Фрэнк, что ты несёшь? Подумай! Вспомни! Ведь никто из нас не понял, зачем ты ударил Жаркова по голове.
- Жаркова убил Тедди.
- Что?! Что ты несёшь?! Тедди только помогал тебя скрутить. А когда мы тебя заперли, ты взломал дверь и зарезал Тедди. Зачем Фрэнк? Он ведь хотел тебе просто помочь! Мы все хотели тебе помочь!
- Что за чушь? – Фрэнк остановился и поудобнее перехватил пожарный топор на длинной рукояти – Мы постоянно были вместе. Я не мог…
- Вместе?! Да о чём ты?! Мы заперли тебя в комнате! Док сказал, что у тебя нервный срыв, хотя все остальные считали, что ты просто спятил.
- Ложь. Разве не ты обвинял меня в пропаже раций?
- Пропаже раций? – на испуганном лице прижавшегося к стене Дюбуа отразилось удивление – А что с рациями?
- Как это что с… - и тут Фрэнка словно что-то ударило изнутри.
Неожиданно чётко вспомнилось, вот он бежит по коридору к пожарному щиту, вот бросает взгляд в открытые двери радиорубки, на стоящую на столе рацию. Рацию? Но ведь она… Фрэнк сделал шаг назад. И тут же новая картинка. Лежащий на полу Жарков, на лысине которого большая рана. Ещё шаг назад и вот уже хрипящий Тедди Кармайн пытается вырвать из груди нож, рукоять которого сжимает Фрэнк. Затем док, хватающийся за рассечённое горло.
- Нет. Нет. Это не так – Фрэнк уставился на Дюбуа расширенными глазами – Это не… правда. Всё было не так. Ты пришёл ко мне и сказал…. А я…. Ведь ты помнишь? Ты должен помнить…. Всё было не так! НЕ ТАК!!!

***

Вертолёт прибыл на пятые сутки, когда метель наконец стихла и радиомолчание станции вызвало тревогу на базе. Радиста Френсиса Милсона нашли в радиорубке с перерезанными венами, остальных обнаружили в помещении склада. Четыре заледеневших трупа, для чего-то сложенные аккуратным квадратом.

==========================================================================================================
==========================================================================================================

Добавлено спустя 1 минуту 47 секунд:
Печать прошлого


В село, они вошли ближе к полудню. Грузовик с пехотой и весьма потрёпанного вида лёгкий танк. Не ахти какие силы, но им ведь и не нужно было брать Москву, просто занять убогую деревушку в лесной глуши, обеспечить себе безопасный ночлег, а на следующий день продолжить выполнение задания. Оставив за собой пепелище. Так безопаснее, ведь жители деревни могли поддерживать контакты с партизанскими бандами, а это означало вполне вероятный удар в спину.
Унтерштурмфюрер Карл Годрик Виммель выскочил из кабины, завяз в снегу и громко выругался. У него за спиной фельдфебель, покрикивая, выгонял недовольных солдат из немного согревшейся будки. Солдаты с ворчанием разворачивались в цепь, переругивались, и Карл был уверен, в душе ругали эту проклятую страну последними словами. А может не только страну, а и того, кто их сюда послал. Но ближайшее отделение Гестапо было далековато, так что пускай ворчат. Может, в бою злее будут. В конце концов, Карл командовал не изнеженными мальчиками, набранными из охраны лагерей, а обстрелянным пехотным взводом прошедшим не одну карательную операцию.
Виммель огляделся и выругался ещё раз. И причина его недовольства лежала перед ним, как на ладони. «Тоже мне, деревня» - думал Карл – «Проклятые восточные дикари живут, как медведи в берлогах. И в то время, когда лучшие части Рейха бьются с русскими, я Карл Виммель должен плутать вместе с кучкой солдат и дрянным танком по этому заснеженному и промёрзшему лесу, разыскивая такие вот клоповники». Он фыркнул. Но хуже всего, что позавчера в мелкой стычке убили проводника, и теперь Карл бродил по этому лесу, совершенно не представляя, где находится.
Он знал, почему его направляют на подобные операции. Карл хорошо говорил по-русски. В детстве отец нанял ему домашнего учителя, русского эмигранта, и оказалось, что этот язык даётся маленькому Карлу весьма легко, даже акцент был едва заметен. Но всё равно, лучше уж в окопах на передовой, чем бродить вслепую по этим лесам, ожидая пули из-за каждого дерева.
Из задумчивости его вывел громкий окрик фельдфебеля, который, как и все фельдфебели мира, крыл какого-то рядового за неуклюжесть. Карл вздохнул и достал сигарету. Деревенька и правда была не ахти. Пяток почерневших бревенчатых домов, занесённых снегом почти по самые крыши, между ними в сугробах протоптаны тропинки. И всё. Глушь. Ни электричества, ни дорог. Действительно берлоги. Как они здесь выживают? И, конечно же, мороз, проклятый мороз. Тот самый мороз, который убивал их год назад под Москвой.
Солдаты, тем временем, проваливаясь в снег по пояс, начали обходить дома, выгоняя перепуганных жителей на небольшой пятачок в центре. Карл подошёл поближе. Да уж. Жители обликом соответствовали деревне. Их и было то всего человек двадцать, одетых в какие-то драные полушубки и уродливые валенки. Женщин от мужчин можно было отличить только по платкам, повязанным на голову. Странно было, что среди селян нет ни одного ребёнка, но Карлу сейчас было не до крестьянских детей.
- Кто главный в деревне? – громко спросил он по-русски.
Из кучки людей выступил согбенный седобородый старик в ватнике и шапке ушанке.
- Я сталбыть староста – произнёс он на удивление чистым и сильным голосом.
- Если староста, определишь солдат на ночлег. Всё что скажут, выполнять. За неповиновение или сопротивление будет расстрелян каждый второй. Понятно?
Староста торопливо закивал.
- Как называется деревня?
- Да Бог его знает. Мы то сталбыть говорим деревня, да и всё тут
Виммель скривился. Ну вот, отыскали так отыскали. У этого клоповника даже названия не было. И что самое обидное сегодня ведь тридцать первое декабря. Новый год вот-вот наступит. Победоносный сорок третий, Карл усмехнулся в душе. Ну, по крайней мере, этот болтун Геббельс так его называет в своих еженедельных воплях по радио. Лично Карл никакой особой победоносности не замечал. И встречать новый год придётся в этой безымянной, забытой Богом дыре, рядом с кучкой оборванцев.
Карл снова оглядел сбившихся в кучу русских, а потом принялся громко зачитывать им стандартную муть, которую рекомендовано было оглашать в каждом населённом пункте. Ничего интересного. Про необходимость помощи солдатам фюрера, про награду за сотрудничество, про наказание за пособничество комиссарам, партизанам и укрывательство евреев. Редко когда срабатывало, но порядок есть порядок. В данном случае Карл даже не был уверен, что эти дети леса его поняли.
В конце концов, он махнул на них рукой, и заставил себя отвлечься от неприятных мыслей, занявшись текущими проблемами. Потом поругался с танкистами, у которых опять что-то там поломалось на этом проклятом морозе. «Нет ну что за страна» - думал он – «Мы пришли сюда на лучшей в мире технике, а она банально ломается от морозов зимой, либо тонет в болотах и непролазной грязи летом».
- Господин унтерштурмфюрер – приблизился к нему фельдфебель – Тут солдаты в домах проверили. Нужно чтобы вы взглянули.
- Что ещё.
- Зеркала, господин унтерштурмфюрер.
- Какие ещё зеркала?
- В каждом доме на стенах зеркала. Много. Жуть какая-то. Страшно.
- Густав, ты о чём? - Виммель удивлённо посмотрел на фельдфебеля, которого не раз видел под пулями.
- Да вы сами посмотрите. Это объяснить трудно. Ну.. В общем… Не знаю. Бесовщина не иначе.
Пожав плечами Карл зашагал к ближайшему домику.

***

- И как это понимать?! Что это такое?!
Староста постарался посильнее втянуть голову в плечи и весь как-то сжался. Но Карл не отступал:
- Отвечай! Для чего всё ЭТО!
Снова никакого ответа. А ведь нужно признаться, картина, открывшаяся перед Карлом, была и правда непонятной. Внутри убогий домишко соответствовал своему внешнему виду. Грязные стены, земляной пол, дневной свет почти не проникает в маленькие окна. Спали здесь видимо на грубо сколоченных лавках, причём даже намёка на то, что считается постельным бельём, Карл не увидел. «Это не дом, это сарай» - думал Виммель с отвращением – «Мой отец постеснялся бы хранить в таком даже лопаты, а они здесь живут». Но одна деталь была для подобного жилища совершенно неуместной. На каждой стене висели зеркала. Большие, тёмные, в тяжелых деревянных рамах, Карл насчитал их шестнадцать штук.
И обстановку это создавало довольно мрачную, даже какую-то нереальную, Карл почти физически чувствовал непонятную тяжесть. Мелькнула глупая мысль, что внутри каждого зеркала стоит и молча, с любопытством смотрит на него невидимый некто. Он даже поднёс к серебристой поверхности фонарик. И застыл, ошеломлённый открывшейся картиной. Комната разом потеряла всё своё сходство с сараем, стены исказились, потеряли границы, поплыли. Карл словно стоял в большом зале со множеством дверей, которые вели в такие же залы, а там тоже двери, и так до бесконечности. Дико искажённая перспектива давила почти что физически. Он выключил фонарик и сглотнул. Без света снова возникло ощущение чьего-то присутствия, снова кто-то смотрел в спину, но комната вернулась к своему первоначально убогому виду.
И прошедший не одну мясорубку боевой офицер, вдруг на мгновение по настоящему испугался. Испугался не конкретной опасности, а тем самым иррациональным детским страхом, когда глупое воображение рисует монстров в темных углах кладовой, жутких чудищ под кроватью, искажает контуры деревьев за окном спальни. Когда нет большего счастья, чем спрятаться под одеяло, отгородившись от этих страшных вещей.
Карл осознал, никому и никогда он не признается в том, что почувствовал только что в этой тёмной, грязной комнате увешанной странными зеркалами. Ему никогда не было стыдно говорить, что он испугался вражеского танка, что не смог встать под пулемётным огнём. Война есть вона и страх на войне явление привычное. Но здесь, здесь было нечто другое. Нечто, что рассудок понимать совершенно отказывался. Карл теперь понял, почему бывалый вояка Густав назвал это бесовщиной.
Поскорее выскочив на улицу, он некоторое время глубоко дышал, под мрачным, понимающим взглядом фельдфебеля, а потом стал допрашивать старосту.
- Для чего в домах столько зеркал?
Староста буквально задрожал всем телом и, наконец, выдавил:
- Для них.
- Для кого?
- Они так сказали. Они здесь живут. Они сказали, так нужно.
Карл с отвращением отвернулся. Фельдфебель мрачно смотрел на него. Виммель пожал плечами:
- Что?
- Господин унтерштурмфюрер….
- Да, да, Густав, я тоже думаю, что это какая-то секта. Но какое это имеет значение для нас? Переночуем, отдохнём, а завтра всё здесь будет уже несущественным.
Фельдфебель отвёл глаза.
- Таков приказ, Густав. Утром соберёшь всех местных в самый большой дом. И, как обычно.
- Слушаюсь, господин унтерштурмфюрер.
- И не нужно на меня так смотреть, Густав, мне тоже это не нравится. Но таков приказ. Это нужно родине и фюреру. И не нам это обсуждать.
- Слушаюсь, господин унтерштурмфюрер.

***

Стемнело довольно быстро. Небо затянули снежные тучи, усилился мороз. Карл разместился в доме старосты. Вместе с ним расположился Густав и трое солдат. Самого старосту выгнали к соседям, а дурацкие зеркала завесили шинелями. Хоть в печи горел огонь, и в доме было хорошо натоплено, Виммель постоянно ощущал, что мёрзнет. Но несмотря ни на что, новый год они всё же встретили. Выпили шнапсу, хорошенько поужинали и немногим более чем за полночь, Карл почувствовал, что глаза у него категорически не желают больше быть открытыми. Он растянулся на лавке и почти мгновенно уснул, поручив Густаву распределить караульные обязанности среди рядовых, а то ещё чего доброго пырнёт кто-нибудь из этих дикарей ножом.
А, заснув, провалился в странный, липкий кошмар. Кто-то пронзительно кричал. Карл шагал по полю, засыпанному горячим пеплом, ноги проваливались почти до лодыжек. А над головой горело небо.
- Не смотри – слова прозвучали громко и отчётливо, но рядом никого не было.
- Что? – Карл огляделся.
- НЕ СМОТРИ!!!!
У ног Виммеля корчился человек. Из глазниц и рта у него текла густая темно-красная кровь. Карл наклонился, захотелось помочь.
- Нельзя. Не видеть. Не говорить. Нельзя. Вечно. ВЕЧНО!!!!
Он вдруг понял, что вокруг стоят человеческие фигуры. Искореженные, почерневшие, они больше напоминали трупы, но всё же они двигались. Из глаз и ртов у них тоже текла кровь, а за спиной у каждого Карл с ужасом различил самые настоящие крылья. Обожжённые, изломанные, покрытые кровью, но крылья.
Окружившие его существа корчились, зачем-то тянули к Карлу обожжённые руки, но самым страшным было смотреть, как они безуспешно пытаются развернуть свои искалеченные крылья. Карл снова взглянул на лежащего у его ног человека. И вдруг ясно увидел его лицо. Лицо, которое Карл каждое утро видел в зеркале во время бритья, лицо Карла Годрика Виммеля. Это стало последней каплей, он побежал. А вслед ему неслось:
- Зачем?! Ты мог по-другому! Ты мог не делать! Не смотри! Не смотри!!!
Он зажимал уши, но голоса звучали ещё громче, он закрывал глаза, но почему-то видел вокруг ровные ряды колючей проволоки. И тела, горы тел сваленные за этой проволокой. Снова кто-то пронзительно кричал. Карл уже слышал такой крик. Уже видел эти горы тел. Когда был моложе. Когда считал, что выполняет свой долг так, как надлежит выполнять его каждому немцу. В Дахау. Там он видел, что нужно делать, чтобы так кричали. Там его учили этому. И он делал. А потом долго не мог спать ночами, вспоминая, как они кричат. Но всё же он научился. Многие научились.
Проснулся Карл от острого желания сходить по нужде. Сердце бешено колотилось. Он провёл рукой по липкому от пота лбу, и только после этого понял, что в доме кромешная темнота. Перед глазами всё ещё стояло горящее небо, окровавленные крылатые фигуры и эти проклятые ряды колючей проволоки.
Чувствуя злость Карл встал. Болван часовой видимо уснул, и лампа погасла. Карл снова поёжился, нет ну почему так холодно? Он вышел на улицу и тут же за домом помочился. Было ещё темно, значит, спал он недолго. Глубоко вдохнул обжигающий морозный воздух. Ну и кошмар. Видимо пить на ночь не лучшее решение.
Тучи уже разогнало, и луна ярко освещала засыпанную снегом деревеньку. Ни в одном из домов света не было. Да что же это такое? И это называется хвалёная дисциплина солдат вермахта? Завтра надо будет всыпать всем как следует. Разболтались в этих лесах. Карл собрался уже вернуться в дом и дать хорошего пинка спящему часовому, когда вдруг заметил метрах в десяти от дома, на фоне снега странный черный прямоугольник. Разгребая снег, подобрался ближе и обнаружил, что это большие деревянные двери, которые, видимо, вели в какой-то погреб. Но ведь при осмотре деревни, ему ни о каком погребе не докладывали. «Проморгали сволочи» - Карл разозлился уже всерьёз – «А если в этом погребе сейчас сидят русские солдаты? Их ведь тоже по этим лесам немало бегает, отбившихся от частей во время отступления». Нет уж, завтра кое-кто обычным выговором не отделается. Видимо, пора отправить нескольких болванов в штрафную роту, чтобы остальные задумались о том, что они не на прогулке, а очень даже на войне.
Карл взялся за железную ручку и потянул. Створки на удивление легко открылись. Смазанные. Это его насторожило. Карл вытащил пистолет, и включил карманный фонарь, который всегда носил с собой. Вниз, в темноту, вели ступени. Карл прислушался. Тихо. Обычно он не стал бы спускаться сам, но из погреба веяло таким жутким морозом, что вряд ли там могли прятаться русские. А выглядеть в глазах подчинённых дураком, который запаниковал и отправил солдат посреди ночи штурмовать погреб с квашеной капустой, ему не хотелось.
Он медленно, постоянно замирая и прислушиваясь, начал спускаться. Погреб оказался довольно глубоким, Карл насчитал двадцать девять ступенек, которые вели в просторное помещение. Слишком уж просторное для деревенского погреба. Это больше походило на подземный бункер, тем более, что стены были выложены кирпичом. «Откуда в этом лесу кирпич?» - удивился он, и обвёл помещение лучом фонарика.
Бочек с капустой тут не наблюдалось, зато все помещение заполняли странного вида стеллажи, напоминающие двухъярусные тюремные нары. И Карл почувствовал, как внутри него зашевелился какой-то комок, когда он, присмотревшись, увидел, что на этих стеллажах лежат тела. Он осторожно приблизился. Действительно на каждой полке лежит человек. Вытянувшись, словно пытается лёжа принять строевую стойку. Заметив знакомую бороду Карл поднёс фонарик поближе, и увидел деревенского старосту. Тот лежал, как и все вытянувшись в струнку, и лицо его по белизне могло соперничать со стеной. Карл понял, староста был мёртв. Ни дыхания, ни пара, который неизбежен на таком морозе. И только присмотревшись ещё внимательнее Карл, многое в своей жизни повидавший, едва не заорал от ужаса. Рот и глаза лежащего перед ним старика были крепко зашиты толстой ниткой.
Он неловко отступил и наткнулся на другие нары. Женщина. Тоже жутко белое, безжизненное лицо. И тоже плотно зашитые ниткой глаза и рот. Карл метался по погребу и осматривал каждого. Глаза и рты были зашиты у всех мертвецов. Это было ненормально. Это какая-то дикость. Что-то неправильное в этом аккуратном складе мертвецов. И староста. Как же так? Он ведь ещё пару часов назад с ним разговаривал.
Спотыкаясь о ступени, Карл бросился наверх. Фонарик и пистолет он так и не выпустил. Выскочил из погреба и замер. Деревни не было. Всё покрывал ровный белый снег, на котором пятнами выделялись грузовик, танк, и изломанные словно куклы, фигуры лежащих людей.
Карл рванул к тому месту, где был дом, и неожиданно споткнулся обо что-то лежащее в снегу. Наклонился. Посветил, и увидел белое замёрзшее лицо фельдфебеля Густава. Неподалёку лежало ещё одно тело в солдатской шинели. И ещё. Карл бешено озирался. Тел было много. Все лежали без движения, скрючившись в снегу. Как раз, на том месте, где раньше стояли избы.
И тут он увидел их. Жители деревни так же, как и днём, стояли плотной кучкой, и молча смотрели на него. Вперёд выступил староста. С абсолютно нормальными глазами и ртом, словно это и не он только что лежал в промороженном погребе. Староста улыбнулся и произнёс на чистейшем немецком языке.
- Знаете, Карл, это хорошо, что вы сюда приехали. Это очень хорошо.
Карл Виммель сделал шаг назад и поднял пистолет. Вернее попытался поднять, потому, как руки пронзила дикая боль. Он посмотрел на кисти и увидел, что те абсолютно белые, в некоторых местах даже покрыты синюшно-багровыми пятнами. «Отморозил» - с ужасом понял он – «Не было никакого дома. Мы с Густавом сидели на снегу посреди леса, и пили шнапс, встречая новый год. А потом легли спать в этот же снег. Вот почему я постоянно мёрз».
Ноги больше не держали. Он мешком опустился на землю. Ярко светила луна. Боль в руках прошла, он вообще перестал ощущать кисти. В голове было странное отупение. Над ним склонился староста, и грустно произнёс:
- Понимаете, Карл, хотя мы живём здесь очень-очень давно, но вы нам всё равно нужны. Ваши тела, ваше дыхание. Без этого, мы не чувствуем себя живыми. А это так больно, не чувствовать себя живым. Однако, как это ни печально, но нам подходят далеко не все. Вот вы подходите. Вы ведь помните, как они кричали, как боялись вас. Там, в лагере. Помните, как в те моменты вы ощущали себя всемогущим. Да, Карл, вы это помните. Вот так и мы помним, как ощущали себя всемогущими, когда смотрели из темноты на ваших предков, трясущихся от ужаса у их жалких костров. Мы ощущали себя богами, глядя на этих червей, чувствуя их жизни, их страх. Поэтому нам не подходят те, кто не испытал этого. На ком нет этой печати. А вы подходите. На вашей совести много такого, о чём вы стыдитесь вспоминать, Карл. Очень много. Поэтому вы так на нас похожи.
Голос обволакивал, погружал в полудрёму. Мысли ушли. Как и тревоги, заботы, волнения. И глядя в спокойные глаза старика, Карл улыбнулся. Потом он почувствовал, что лежит на очень твёрдой поверхности, и попытался отрыть глаза. Не получилось. Что-то мешало. Он хотел крикнуть, но рот тоже не открывался. И уже погружаясь во тьму, он услышал голос:
- У ангелов нет крыльев, Карл. Это придумали люди…

[Песатель]

Новогоднее волшебство


«Как это все неправильно»
Рик фыркнул. Это самая неправильная зима, которую он когда-либо видел. Было ужасно холодно, но не было и намека на снег. До Нового года осталось меньше двух суток, а снега нет. Рик вздохнул, засунул руки в карманы и пошел по улице. Просто так, без определенной цели. Точнее, цель была – ему нужно было многое обдумать.
Рика отправили в Город почти год назад. На практику. Как и любого мага, который хочет называться светлым.
Прелесть этой практики заключалась в том, что в Городе практически не было магии. Ее не чувствовалось. На мелкое волшебство вроде изменения направления ветра хватало, конечно. Но не более. Это было тоскливо, это было непривычно. Но Рик смирился.
Город был небольшой, все друг друга знали. Но почему-то многие жили поодиночке. В гости у них ходить было не принято, а сидеть дома одним в праздник наоборот считалось нормальным.
Сначала это угнетало и казалось диким, теперь Рик считал это просто дуростью.
Маг вздохнул. За этот короткий срок он познакомился со всеми жителями Города. Здесь жили прекрасные талантливые люди. И многие из них не общались с остальными. Рик не мог понять, почему так. И ему это не нравилось.
Его размышления прервал чей-то вскрик. Рик поднял голову. Недалеко от него на земле лежал дедушка. Рик, не задумываясь, подскочил к нему и помог подняться.
- Ох, спасибо, Рик, - произнес старик.
- Да не за что, - маг никак не мог вспомнить имени этого старика. Он точно помнил только то, что старик был одним из одиночек. Вдруг Рику в голову пришла идея. – Послушайте, а Вы как будете праздновать Новый год?
Старик погрустнел.
- Я не знаю… дома, наверное.
- А Вы не знаете, сколько еще таких, как Вы, одиночек в нашем городе?
Дедушка задумался.
- Ну… до двадцати, наверное…
- А вы не могли бы написать их имена и фамилии? – спросил Рик, взяв старика под руку. - Пойдемте, я вас чаем напою, а то простудитесь – тут такой ветер холодный…
Вскоре они со стариком сидели на кухне Рика и пили горячий чай. Старик писал список, иногда отрываясь, вспоминая. Рик ждал.
- Ну вот, - старик отдал магу список. – Вроде бы все.
Рик пробежал глазами список.
- А тебе это зачем? – поинтересовался старик, отхлебнув чай.
- Думаю людям подарок сделать, - загадочно улыбнулся маг. – Вы себя написали?
Старик хлопнул себя по лбу.
- Забыл, - он забрал у Рика список и дописал свое имя. – Теперь точно все.
- Спасибо Вам большое, - улыбнулся Рик.
- Ну я пойду, - сказал старик.
- Да, да, извините, что отвлек, - подхватился парень. – Давайте провожу.
Он захватил с собой сумку, и они вышли на улицу. Рик провел старика до его подъезда и попрощался:
- До свидания. Еще раз спасибо за помощь.
- До свидания, Рик, - ответил старик.
Маг проводил старика взглядом, затем пошел за покупками. Купить предстояло достаточно много, и справиться надо было как можно быстрее. Рик заходил во все магазины подряд. Раньше наслаждения от покупок он не испытывал, но сейчас, понимая, что все его приготовления принесут радость людям, он был безмерно счастлив.
Он вернулся домой через четыре часа, усталый, но довольный, с огромными пакетами в руках. Отдыхать времени не было, поэтому Рик занес пакеты в гостиную, поставил на стол и начал упаковывать подарки и складывать их под елку. На каждом подарке он писал, кому он предназначен. От всей этой суеты вокруг дивана он получал огромное удовольствие. Это было необычное ощущение. Ощущение создаваемого Праздника.
Он возился с приготовлениями до ночи. Маг успел даже сделать салаты на стол – завтра все-таки Новый Год! С остальными блюдами решил повременить – завтра будет время.
Внезапно в окно кто-то постучал.
- Наконец-то! – воскликнул Рик и открыл окно. В комнату влетели три голубя.
- Вы, ребята, не очень торопились, - улыбнулся Рик и выдал каждому по семь пакетов. – Прочтете, я думаю, кому.
Голуби с важным видом кивнули, подхватили свою ношу и вылетели в окно. Рик рассмеялся. «Ладно, - подумал он. – Надо бы выспаться.» Он пошел свою комнату, лег и попытался уснуть. Но уснуть не получалось. Было ощущение, что он что-то забыл. Он поднялся с постели, походил по квартире, не понимая, что ему не дает покоя. И случайно посмотрел в окно. Серость. Вот что не давало ему спать.
- Маг я или не маг? – крикнул Рик и поднял руки, выискивая «искорки» магии и сливая их воедино. Он начал менять погоду. Через пару минут огромные тяжелые тучи заволокли небо. С неба сорвалась первая снежинка. Рик довольно улыбнулся и ушел спать, чувствуя себя практически Дедом Морозом.
Проснулся он рано. Оделся и пошел на кухню. Готовить. Особого опыта готовить на праздники у него не было, поэтому он купил поваренную книгу. Время у него было, поэтому маг особо не волновался.
К шести часам вечера Рик накрыл большой стол в гостиной и вышел на крыльцо ждать гостей.
Снега за ночь навалило по колено. Было по-прежнему холодно, но это был… естественный холод. Снег продолжал падать, но уже реже.
Гости пришли практически одновременно. Рик лучезарно улыбнулся и сказал:
- Я очень рад вас видеть! Проходите!
И люди, скромно улыбаясь, нерешительно зашли в дом. Рик пересчитал присутствующих. Как ни странно, все пришли. «И это очень радует.»
Все сели за стол. Как и предполагал Рик, собравшись вместе, они нашли о чем поговорить. Никакого напряжения не чувствовалось, каждому из присутствующих было о чем рассказать. И пока один рассказывал, остальные слушали. Ближе к десяти вечера некоторые захотели было уйти (мол, Новый год, неудобно как-то), однако Рик их остановил:
- Разве у меня плохо? И вам хочется Новый год провести в одиночестве?
- Мы… можем остаться? – не веря своим ушам, переспросил парень-пианист.
- А я чего ради это все готовил? – спросил Рик. – И я не только еду имею ввиду.
Люди заулыбались. В этот момент раздался звонок в дверь. Рик извинился и пошел открывать. На пороге стояла незнакомая девушка.
- Здравствуйте, с праздником Вас! – улыбнулся маг. – Выпьете с нами шампанского?
- Нет, спасибо, - девушка улыбнулась в ответ. – У меня Вам сообщение от Вашего Учителя. Он просил передать, что Вы прошли практику. Однако Вы должны остаться в Городе еще на какое-то время.
- О, отлично, - широко улыбнулся Рик. – У меня еще есть здесь дела. Может, пройдете к нашему столу?
- У меня еще пара дел…
- Ну, заканчивайте тогда, я Вас жду.
Девушка улыбнулась.
- Хорошо, я буду, - и растворилась в воздухе.
Рик улыбнулся, вдохнул морозный воздух и вернулся к гостям.

[Песатель]

Отмороженная страна

Ромео почему то был дома и медитировал на зомбоящик. Это крайне смущало его отца ведь тот души не чаял в своей красивой и забавной невестке Джульетте. Почему он где-нибудь с ней еще не украл ребенка чтобы поиграть в счастливую семью?
- Ромео почему ты дома?
- Мы охладели друг к другу папа!
- Вы же млекопитающие вы не можете не к чему охладеть пока не помрете.
Ромео вспомнив млекопитающий потенциал Джульетты и сам пришел в сомнение по поводу своей холодности. Но нет чего то не доставало!
Папа воспринял это половое замешательство так- вероятно Джульетта опять прикольнулась- на этот раз кинув его!
Воспринял и решил действовать! Действовать кланами- он пошел звонить семье Джульетты!
А Ромео тем временем смотрел спортивное состязание. Большой стадион, ледовый ринг по центру. Людей столько сколько может вместиться- и все в возбуждении. У всех с собой переобувка – коньки. Лед на ринге в отмороженной стране ввели из гуманных соображений – чтобы при нокауте к голове сразу же прикладывалось холодное. Но с другой стороны были и другое нововведение – перед началом боя проводилась жеребьевка для определения того каким видом спорта они будут друг друга калечить- боксом или кикбоксингом. Если кикбоксингом – то в честь того что в таком случае бой один на один будет недолгим (как при боях на ножах)- бойцам разрешалось с собой на ринг брать добровольцев из зала. Вот потому то практически у всех зрителей были с собой коньки, но на самом деле и им было плевать с чьей стороны заходить на ринг, главное было просто попасть на него.
Очень быстро оказалось что сегодня будет кикбоксинг. Еще бы, зря что ли все коньки с собой взяли! В этот момент толпа взревела, завыла по волчьи и даже застонала … В добавок ко всему включили какую то злобную но задорную песенку из репертуара ВИА Рамштайн.
Ромео на время переключил – по его мнению Рамштайн плохо влиял на психику.
На другом канале тоже были состязания – хоккей. Интриги рожденной духом соперничества практически не было – одна команда явно проигрывала другой по очкам с двузначным отрывом. На воротах у команды терпящей поражения был паук находящийся в восторге от насколько богатый на улов выдался у него день- 12 шайб висело в сетки ворот на которых он был вратарем.
Тут на пороге возник папа и два брата Ромео. И паффастно сообщил:
-Дорогой сын! Я узнал, что вы действительно друг к другу охладели и посовещавшись решили помочь!
Братья Ромео гордо выпятили грудь- как бы давая понять что и они с полной отдачей готовы поучаствовать в благородном деле на благо не равнодушного им счастья Ромео.
- И как они помогут мне с Джельетой?
Пока он говорил младший брат искал пульт чтобы переключить на трансляцию боя.
- План таков- мы хватаем вас с Джульеттой и вывозим голыми в поле на три часа – у вас не будет другого способа согреться, а значит и выжить, кроме как вновь воспылать друг к другу!
- Но там же зима, там же снег идет !!! Мы же ж здохнем папа !!!
- Нет – он падает. И действительно смотря в окно он видел снежинки в форме падающего человечка, а не идущего. Остальные соображения сына он не счел важным отрицать.
Это было колоритное мгновение- инстинкт самосохранения уже начал щекотать нервы, адреналин поступил в кровь, и в тоже самое время Ромео как опытный спортсмен пытался унять тело чтобы не «перегореть», из зомбоящика слышался ор толпы и музыки со стадиона,...
Ромео резко повернул голову к зомбоящику вместе с тем его ноги подкосились, кожа побледнела а дыхание участилось.
- Она там !!!- сказал Ромео и решительно ткнул пальцем в экран блистая зоркими очами аки... аки кто то с очень впечатляющими очами !!!
- Я не вижу ее.
- Она не на ринге я слышу ее голос, я не знаю успеваем ли мы !!! Там же звери !!!

Следущее мгновение- все подорвались.
30я секунда после мгновения- два человека взяли на всех коньки в комнате отведенной под домашний каток, остальные два с ног до головы красные и мокрые несут четыре трехлитровых бутыли с красной краской пахнущей пропавшей кровью.
45я секунда – все четверо в тяжелом джипе, быстро уезжают оставляя за собою открытые двери…
3я минута 37 секунда- они на большой скорости проехали 17 километров и уже слышат музыку с арены.
4я минута 17 секунда – музыка на арене смолкает, они слышат голос Джульетты, мелодично льющийся через мегафон. Они увеличивают скорость!
5я минута 18 секунда- Ромео слушает Джульетту в несущимся джипе «Уходите домой! В человеческой истории нет ни дня без войны! Никакие вы не звери! Вы знаете что я права! Прислушайтесь к Всевышнему который внутри вас!!!...» в отрывшимся за бугром краевиде виден быстро приближающийся стадион! Ромео уже нечего не слышит, он выливает один бутыль краски на себя и на отца, его братья только что это тоже сделали…
5я минута 53 секунда- Они вышли из машины и остановились в шоке… Она была жива… Она говорила- они слышали его голос с арены ! Она говорила какой то бред ! С одной стороны она проповедовала... но на такой арене проповеди не проходят ! Она их очаровывала! Она говорила что когда то когда они были маленькими и пришла смерть, когда был детский мор она их лечила, без разбора кто какой национальности, веры, расы- она их призывала вспомнить что она их вторая мать. Просила понять как это ужасно для нее что они тут собрались друг друга убивать. Ведь ради каждого из них она когда то вступила в бой со смертью и победила! И эта четверка, эта четверка облившаяся краской чтобы можно было пробиться к рингу выдавая себя за трупов, приехавшая ее спасать четверка тоже замерла в очаровании пока не услышали «Идите домой к родным!». Слова которых не услышало так много людей пришедших на битвы- хотя именно эти слова самые разумные в такой ситуации! Слова которые так важны…
Ромео испугался, он почувствовал что умолкнув она перестала распространять очарование. И теперь выбор снова был за ними. «Ооо ну конечно она оставит им выбор!» . Теперь бежать туда было бесполезно- если они опять звери то он уже не успеет пробиться сквозь толпу чтобы облить ее краской, он потерял время слушая ее. Но даже и зная это он все равно ринулся с бутылями к входу как бы бесполезно и поздно это не было… В этот момент открылась дверь и он увидел людей которые выходили из стадиона. На их лицах были улыбки, глаза блестели. «Эмо парад» - подумал брат Ромео.
Проходящие мимо смотрели на Ромео, принюхивались и спрашивали:
- Труп?
- Ага! Отвечал Ромео не отрывая глаз от входа.
Последней вышла она. Она улыбалась, ее глаза были разительны в голосе звучал задор :
- Ха ! Слышал какую ахинею я там несла! Но похоже помогла ! Погладь меня !
…

Не то чтобы Ромео не был рад... но просто когда его окатили водой чтобы смыть краску он продолжал прибывать в спокойной задумчивости. Внутри он был очень счастлив! Но все таки смотря на то как рядом с ним Джульетта пребывала в своем обычном творческом подъеме отец Ромео понял- «неееет это не то! Нечего не изменилось как надо! Он рад хотя бы тому что она жива, она просто продолжает свои дела! Они все еще холодны друг к другу! Значит в одной ее забаве я приму участие!»
Ромео и Джульетту привезли на поле. Зимнее поле было красиво, воздух был обжигающе свеж, немного шел снег но в то же время было солнечно и от того ярко. Но едвали это утешит того кто может остаться на нем навсегда.
- Мам он одел ежовый свитер который ты связала наизнанку! Хахаха ! Теперь ты будешь не только битый!- сказал его брат стягивая с него свитер и отвещивая оплеуху. Торс Ромео и вправду был поцарапан.
- Ооооо, а ежовые трусы он правильно одел!
Джульетту раздевали девушки- ее сестры и сестры Ромео.

Когда они отъехали он пришол в себя. И смотря на два джипа скрывающиеся за горизонтом Ромео, на свою наготу и наготу Джульетты он проникся и воскликнул:
- Блин куда они, блин мы в поле!
- Ага! Всегда хотела выехать в поле, так чтоб куда не посмотри был горизонт… выехать в такое место и поорать ! Сказала довольная Джульетта дрожащим от холода голосом. Но оглядевшившись и утешившись краевидом она довольно ровно заорала:
- ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! Хахахаха!
- А куда они поехали , далеко?
- Праздновать то что я осталась в живых на арене! Вернуться через три часа!
- Забавно! Ну хоть Солнце еще высоко!
- Ага- надо работать!...

Спустя три часа машины вернулись. Родственники нашли живыми Ромео и Джульетту на маленькой, теплой и зеленой лужайке среди белого океана снега… на которой взошли цветы и малина.
- Мы не порочны. Мы грелись по другому- мы боролись!
- Ты вольник, она гимнастка- знаю я как вы боролись! Ответил его младший брад нюхая ландыши. Все принялись смеяться, суетиться и в конце концов садиться в машины.

Они проезжали мимо странного завода- который представлял собой длинные лавки выстроенные в ряд, на которых под открытым небом стояли вафельные стаканчики в которые падал снег. Ромео и Джульетта укутанные в теплые одеяла и немного трясущиеся от холода удивленно смотрели в окно. Заметив это отец сказал им:
- Это завод по производству диетического, низкокалорийного мороженного. Ха!
- Кстати,- к ним повернулся старший брат Ромео, в его руках было два вафельных стаканчика заполненных снегом.
- А вы не хотите мороженного ?!